Ветер ласково провел по шее Лиа прохладной рукой. Она встрепенулась. Оглянулась, но ничего, кроме колышущихся у террасы глициний не заметила.
— Знойные миражи…— прошептала изнеможенная Лиа
Шифон платья обливал ее тело. При каждом вздохе он подымался над облаками ее груди.
А ветер, притаился за углом. Он слышал и голос Лиа и шум прибоя ее сердца. Чувствовал частью себя, как вдыхая, она пропускала его в себя. Он волновал тюли в окнах, решаясь еще раз, украдкой, коснуться Лиа.
На берегу Гарды лето забирает полномочия у робкой весны еще в мае. И в полуденную жару, только прогуливающийся вдоль воды ветер дарит отраду. Но вот который день он притих во дворе юной Лиа.
«Коснуться бы ее кудрей, взмокших у шеи от пота. Поцеловать в уголок за ушком, похожим на мармеладное печенье. Обернуть, ее плечи и талию, в манто из фламинговых облаковов. Осторожно проскользить по мягкой как свежий зефир груди. Ощутить как вздрогнет и тая от истомы отдастся, мне, — прохладе.»
В унисон ветру Лиа замечталась разглядывая облака:
«Эти три, словно выпущены одним дизайнерским бюро. Видел бы их Том. Эти тучи угрожают упасть тяжелой ватой на Гарду. Ах, но этому не бывать, — вздохнула Лиа. — Остается только любоваться издалека.... Какое оно на ощупь? Вот бы нырнуть в него. Каково лежать на нем? Отказываюсь верить, что они бесплотны, что упадёшь, как только коснешься его. Все это выдумки, чтобы облачный туризм не мешал курсировать самолетам. Так бы, мы с Томом, или ... с ним… — Лия вдруг оглянулась на глицинию и опустила глаза. Испугавшись собственных мыслей, продолжила — мы с ним делали бы пикники среди белых мхов и… купались бы в ласках, совсем едва касаясь… друг-друга...»
Мечты обнять облако давно жила в Лиа. С того дня, как Том, с пеной у рта, рассказывал о тучке, что упала в их сад. Том рассказал ей все: как приятно было с ним играть, как они подружились, как он спал с ним в обнимку.
Облачко рассказывало Тому, что оно прилетело из Парижа. И встречало на своем пути опасных воздушных пиратов, которые едва не перерезали его на части ради историй о ароматах секретных булочных. Там создают эклеры словно облачка.
— Вчерашний дождь рассказал мне о аистах, которые несли в клювах черномазых, узкоглазых, кучерявых, как ты, Лиа, и двух рыженьких близняшек в своих клювах. Облачко капельками зашифровало какой крик стоял в небе, когда эта баталия проносилась мимо. Они разбудили мою тучку, когда она отдыхала на склонах Альп. Очень громкие эти младенцы.
Лия ему верила, но только чуточку. А на следующее утро, к ним приехала мадам Тирамису, как звал ее Том, со своими новорожденными рыжими-рыжими близнецами. В тот раз, Том и сам испугался собственных фантазий. Но выдумывать не перестал. «Он и сейчас выдумывает, — подумала Лиа, — И теперь, я пусть и старше, но кажется еще наивней.»
Лия конечно знала, правду про облака и про ветер… Правду лишенную чарующей пудровой присыпки выдумки.
— Р-е-а-ль-н-о-с-ть! — До противного артикулировано говорил ей Джон. Он терпеть не мог небылиц. И очень раздражался, когда Том пудрил Лиа голову этой самой вкусной в мире пудрой. Лиа всегда себе представляла эту самую пудру, перламутровой, переливающуюся на солнце. Ей казалось, что на голове у нее появлялся огромный припудренный парик как у Марии Антуанетты.
«И что Джону так нравилось в этой реальности, где с облак все падают? »
— Шшшшшшшшш...
Босую ногу защекотала травка. Ветер погнал неспешные волны по маргариткам. Лия все знала про ветер. Знала и боялась обернутся и не увидеть бесплодного ухажера. Ветер всю весну, подкрадывался к ней каждый день, ровно в полдень. Она надевала его любимую шляпку и выходила прочесть очередные страницы из путешествий Дарвина, которые тайком взяла из полки Тома.
— Девушкам, такое не интересно, — сказал, как-то, Том.
Эти полуденные страницы стали традицией свиданий с щекочущим и ласкающим ее ветром. Они познакомились недавно. Да и знакомство ли это? Лия грезила, как ветер нерешительно, но все с большим напором, ласкает ее локоны, шею... Лия знала, что веснушки, которыми покрывались ее плечи от этих свиданий — следы его поцелуев. Она с трепетом представляла как он, слегка расстегивает пуговки на ее платье, у груди, лишь для того чтобы в зной ей легче дышалось. Она грезила, как он осторожно обвивает ее собой под шифоновым платьем.
Иногда, ветер терял голову раздувая юбки, срывая шляпку. Однажды он даже похитил ее шелковую шаль. Лия игриво кричала:
— Эй, такие игры — это уже совсем вольности.
Но что она могла поделать со своенравным, своевольным, никому не подчиняющимся ветром.
Иногда, их свидания были тихими, как сегодня. Иногда он гнал ее прочь: он злился из ревности, к ее вчерашним встречам с Томом, а к Джону, вовсе, не ревновал. Лиа казалось, он сопровождал их на прогулках на его яхте. Ветру нравился степенный Джон. От того, видно, Джон так ловко управлялся с этими чудными стакселями, гроттами, вантами. Лиа особенно нравились эти их свидания, втроем. А Джон, все спрашивал о чем это она задумалась.
— О ветре, у меня с ним роман, — честно отвечала Лиа.
— Ты моя настоящая морячка, — гордый собой говорил Джон.
Каждый день Лия с ужасом выходила на террасу, угадывая тут ли он, ждет ли он ее. Ей снились кошмары, что однажды наступит штиль лета, где ни веточка не шелохнется, ни облачка не пролетит, ни капельки дождя не упадет на ее мягкую ладонь.
И она просыпалась в поту. Бежала к окну. Раскрывая его настежь. Впускала заждавшийся у ставень порыв ветра.
Тюли взлетали крыльями, впуская в темную спальню ароматы жасмина. И он слизывал с ее тела капельки пота, пока она не засыпала в спокойном беспамятстве. Лия знала: лето наступит, лето — единственное, что неподвластно ему, ветру.
Так, она и разгадала давнюю тайну: весна — время любви.
Текст: Катя Ом
Иллюстрации: Катя Ом
Комментарии